Kywitt! Kywitt!
Слова этой сказочно прекрасной песни состоят из двух частей.
Часть первая – песенка волшебной птицы из сказки братьев Гримм про можжевельник.
Вторая часть, как заявляют сами Caprice, - это некий бело-магический спелл.
В Сказочном таро (Махони/Уколова) карта Правосудие предлагает нам именно эту сказку братьев Гримм. Сказку про можжевельник записал художник по имени Филипп Отто Рунге на нижненемецком диалекте и прислал ее в таком виде сказочникам. В оригинале сказка называлась «Van den Machandel-Boom» (Под можжевельником).
А вот и та самая птичья песня.
Mein Mutter, der mich schlacht',
mein Vater, der mich aß,
mein Schwester, der Marlenichen,
sucht alle meine Benichen,
bind't sie in ein seiden Tuch,
legt's unter den Machandelbaum.
Kywitt, kywitt, wat vör'n schöön Vagel bün ik!
С переводом этой сказки и песни Григория Петникова
«Дерево можжевельника»
Меня мачеха убила,
А отец меня поел,
А Марленикен-сестрица
Мои косточки собрала,
В шелковый платок связала
Да под деревом сложила.
Ах, тю-вить, тю-вить, тю-вить!
Я красивее всех птиц!
У гуманиста Жуковского есть свой перепев этого сюжета, правда, с более человеческим развитием. Труп мальчика мамаша с дочкой отцу не скармливали, просто прикопали в саду на могилке его матери. Баллада называется «Тюльпанное дерево».
Цитата:
«Зла мачеха зарезала меня;
Отец родной не ведает о том;
Сестрица же Марлиночка меня
Близ матушки родной моей в саду
Под деревом тюльпанным погребла».
Следует заметить, что народные предания слагались взрослыми для взрослых. Они не были сказками в нашем современном понимании литературы для детей. Поэтому братья Гримм спокойно оставляли все садистские детали, которых достаточно почти в каждой старинной сказке. Это характерно для всех сказок мира, и для русских сказок также.
Но вернемся к древнегерманским сказаниям. Если вспомнить, например, Старшую Эдду, то в ранней островной версии Песни о Нибелунгах Гудрун/Кримхильда после убийства Сигурда/Зигфрида выходит второй раз замуж за Атли/Этцеля (Аттилу V век). Так вот она из мести мужу сама убивает двух их сыновей и скармливает их ему.
Старшая Эдда. Гренландские Речи Атли
77
Детей позвала,
на постель уложила,
плакать не стали,
хоть было им страшно;
прильнув к ней, спросили,
что сделать задумала.
78
Гудрун сказала:
"Молчите! Готовлю
обоим я гибель,
от старости вас
спасти я хочу".
Мальчики сказали:
"Кто тебе запретит
зарезать детей,-
но не надолго
местью натешишься!"
79
Так предала смерти
братьев свирепая,
обоим вонзила
лезвие в горло.
Атли спросил,
куда сыновья
играть убежали,
что он их не видит.
80
Гудрун сказала:
"Пойти я готова,
чтоб Атли поведать,-
узнаешь всю правду
у дочери Гримхильд;
тебя не порадую
новостью, Атли;
ты зло пробудил,
погубив моих братьев!
81
Сна я не знала,
с тех пор как погибли,
жаждала мщенья:
весть о нем слушай!
Вот утро,- ты молвил,-
мне памятно это!
Что ж, вечер теперь,
ты иное узнаешь!
82
Сынов ты лишился
своих любимых,-
из их черепов
я сделала чаши,
для крепости пиво
смешала с их кровью.
83
Взялась их сердца
на вертеле жарить,
тебе их дала
и сказала - телячьи:
один ты их съел,
ни с кем не делился,
крепко сжевал
коренными зубами.
84
Теперь все узнал ты,-
не выдумать горше,-
я так поступила,
поверь, не лгала я!"
В Саге о Вёльсунгах этот сюжет повторяется
Если я ничего не путаю, то и в доэпических континентальных сказаниях о Зигфриде, Кримхильда кормит своими сыновьями Этцеля. В более поздней германской эпической поэме XII века сына Кримхильды от Этцеля убивает Хаген. Но это уже времена христианства, поэтому пересказывая миф, автор включил в поэму более гуманный вариант сюжета без каннибализма.
Сказку братьям Гримм прислал немец на нижненемецком диалекте, то есть с севера Германии. На этом языке до сих пор говорят на севере Германии и северо-востоке Нидерландов. А по немецкой версии Зигфрид жил именно там, на нижнем Рейне в городе Ксантен. Сейчас это территория Германии, а город расположен на границе с Нидерландами. Кстати, там находится могила Зигфрида.
Джон Рональд Руэл Толкиен в своем труде о волшебных сказках высказался также и по поводу сказки про можжевельник: «С детства со мною остались красота и ужас гриммовского "Можжевельника" (Von dem Machandelboom) с его изысканным и трагическим началом, отвратительным каннибальским варевом, ужасными костями, веселой и мстительной душой птички, которая вылетает из тумана, окутавшего дерево. И все же главное, что сохранила память от этой сказки, – не красота и не ужас, а отдаленность, огромная бездна времени, даже несопоставимая с twe tusend Johr (двумя тысячелетиями). Без варева и костей – которые теперь часто скрывают от детей в смягченных обработках сказок братьев Гримм – это ощущение почти исчезло бы. Не думаю, что мне повредили сказочные ужасы, какие бы мрачные верования и обычаи древности их ни породили.»
Фото: riverwindphotography
